Мы славим артиллерию страны минус

Самые яркие и позитивные эмоции с любимой музыкой

Бывает зима. Бывают холод и сырость, топкая грязь по щиколотку и дождь как из ведра. А еще бывает гаубичная батарея № 3. Когда они пересекаются на плоскости площадью несколько гектар — случается зимняя ночь под Енакиево. Особенно тяжко оказаться в точке пересечения всех этих констант, просидев весь день в теплом пункте управления артиллерийского дивизиона, беседуя с командирами и бойцами в/ч 08803. Третья мотострелковая бригада ВС ДНР штурмует Углегорск. Группы возвращаются в расположение за боеприпасами, сухпайками и маскхалатами. 15–20 минут передышки, и бойцы, все в грязи и копоти, снова уезжают на фронт. Вести тревожны: целый день идет жестокий встречный бой, 300 человек «двухсотых», и втрое больше «двухсотых» противника. Наступающие части ДНР, сметя блокпосты и подавив плохо организованные огневые точки противника в центре Углегорска, вгрызлись в южную окраину. Противник, начиная со второй половины дня, пытается контратаковать. Контратаки сопровождаются серьезной артподдержкой. Горят танки и машины. На обочинах лежат трупы. Парни, уставшие и вымотанные, на бегу швыряют только что закуренные сигареты в снег, и грузятся в утробно урчащие «Уралы». Командир дивизиона, покрутив пальцем у виска, ответил отрицательно на нашу просьбу поехать к месту событий: — Там мясо, парни! Ад, как есть. Нечего вам там делать.- и скомандовал бойцам — По машинам! Ждем… То ли вестей, то ли рассвета. Командир взвода управления, широко известный сетевой общественности Евгений Крыжин, тяжелым танком возникает в дверном проеме кабинета, заслонив могучим телом свет лампы: — Поехали на «третью». Посмотришь, как мы бахаем! Приехав в любимых горных кроссовках, я еще утром оценил их бесполезность в условиях наметившегося потепления. Фотографируя обгорелый остов украинской САУ, раскатанной в блин метким артиллерийским залпом, к машине я вернулся, обутый в два кома грязи. Женя выдает мне свои запасные теплые берцы. Двухосный «Урал», агрессивно взревывая и тяжело подскакивая на кочках и выбоинах, уносит нас в антрацитовую вязкую темень перелесков и полей. Плавная остановка, стук защелок опускного борта. Из-под маячащей форменной ушанки Ильича — водителя дизельного монстра звучит деликатное: «Приехали… Прошу!» Ночь, поле, хлюпающая грязища. Низкие черные тучи. Всепожирающая морось. Война, окрестности Енакиево… In the middle of nowhere. Единственный признак жизни — отсвет костерка за импровизированной стеной из пустых снарядных ящиков, поставленных друг на друга. И залп! И еще! И где-то вдалеке еще несколько. Бог войны проснулся и требует пира! Артиллерия ведет так называемый беспокоящий огонь, «кошмаря» противника то одиночными, то полубатарейными залпами, а порой и зубодробительным беглым огнем. Вдохновенно лупит по блокпостам и скоплениям техники в районе Углегорска. Каждые 15–20 минут противнику передается 122-миллиметровый привет. На то и щука в реке, чтоб карась не дремал. Несмотря на третьи сутки боевого дежурства, оглушающую пальбу и урывистый сон на снарядных ящиках, артиллеристы выглядят исключительно бодро. — Включай камеру! Сейчас небольшую арию исполним! — командир батареи, широкоплечий улыбчивый дядька, месит тяжелыми берцами грязь безымянного поля по пути к батарее. Гаубицы, задрав стволы к небу, приподняв колеса над трехосными опорами, приготовились к залпу. — Второе орудие! Прицел — столько-то, доворот — столько-то, осколочно-фугасный, заряд уменьшенный, (что-то еще из заклинаний, предваряющих общение с богом войны)! Огонь! В черную морось вылетает сноп искр. Все тонет в громе залпа. — Третье орудие! Далее — по списку. Бог войны голоден! Бог войны требует продолжения банкета! В перерывах между залпами, командир, наводчики и заряжающие дремлют на зеленых «гробах», оставшихся от использованного БК, или ведут фаталистского толка беседы у костра, питаемого теми же «гробами». В эти минуты кажется, что война, напуганная внезапным пробуждением божества, владеющего ею, откатилась за перелески и степные дали, сжалась, и с писком нырнула на дно черного ставка. А стоящие у костра мужчины, в мокрых плащпалатках и грязных берцах — вероятно, охотники… Или рыбаки. Или просто договорились собраться в поле и обсудить социальные пертурбации и политические интриги. Разумеется, ночью. Разумеется, в поле и под дождем. -… и причиной всему этому, дорогой мой, послужила исключительная влияемость населения Галиции! Их патологическое неумение думать и оценивать перспективы… — Мужчины! Предлагаю бахнуть! — Ох, ну пойдем… Бог войны любит любую протоплазму.